Интервью взято американским журналом Politico. Данная статья будет интересна именно тем, что ее взгляд на внутренние процессы Поднебесной поставлен именно с американо-китайской стороны и близких им ценностей. Многие аргументы и доводы могут не совпадать со мнением редакции «Форпост».
В 1978 году активист Вэй Цзиншэн стал самым известным диссидентом Китая, когда он разместил подписанное эссе — или “плакат с большим персонажем”, как их называют в Китае, — на стене в Пекине, красноречиво отстаивая демократию. Он дважды попадал в тюрьму за резкую критику Коммунистической партии Китая, проведя около 18 лет за решеткой, прежде чем переехать в Соединенные Штаты. Интересно, что он вырос рядом с Си Цзиньпином, который в 2012 году станет генеральным секретарем Коммунистической партии Китая. Младший брат Вэя знал Си, когда они оба были детьми.
В ноябре я дал обширное интервью Вэю в Вашингтоне, округ Колумбия. Мы обсудили его идеологическую обработку, а затем неприятие коммунизма в молодости, будущее политического инакомыслия в Китае и читательские привычки Си, психологию и наибольшую уязвимость со стороны бюрократов низкого уровня кто мог вставить жвачку в механизмы партии, чтобы вызвать у общественности недоверие к режиму.
Вэй не застраховался от угроз демократии, растущих по всему миру. “Если США продолжат выбирать деловые интересы и терпеть авторитаризм — будь то Коммунистическая партия Китая или Саудовская Аравия — если их терпят ради прибыли для бизнеса, глобальная демократия неизбежно пойдет на убыль”, — сказал он.
Всего через пару недель после нашего интервью вспыхнули массовые демонстрации против карантина Си после пожара в квартире, в результате которого погибли 10 человек; многие обвинили ограничения Covid в задержке спасательных работ. Протестующие держали белые листы бумаги без слов как символы скорби и неповиновения безжалостной цензурной кампании КПК. Протесты, получившие название ”Революции белой книги“, оказали серьезное влияние, способствуя решению Си отменить его руководящие принципы ”Нулевой Covid» — возможно, самый большой поворот в политике подписи с тех пор, как он пришел к власти десять лет назад.
Вэй сказал мне, что движение ”намного превзошло“ Движение за демократическую стену, ведущей фигурой которого он был в конце 70-х: «Революция Белой книги серьезно подорвала доверие Си Цзиньпина. После 20-го съезда партии Си Цзиньпин пришел к монополизации власти в центре и чувствовал себя самодовольным. Но лозунг отставки Си Цзиньпина, выдвинутый революцией белой книги, сравним с вопросом, который я поднял в движении «Стена демократии”: хотим ли мы демократии или новой диктатуры? «
Он добавил: “Теперь влияние и влияние революции белой книги намного превзошли влияние Демократической стены тогда”.
Следующее интервью взято из нашего ноябрьского разговора. Линь Ян перевел интервью на английский и отредактировал для большей длины и ясности.
ПОТТИНДЖЕР Вы выросли в Пекине в окружении лидеров. Ты сын революционеров. Ваш отец был чиновником. И был еще один чиновник, сын которого вырос как ваш сосед в том же комплексе, и это был Си Цзиньпин. Он отстает от вас на несколько лет. И мне было интересно, не могли бы вы немного рассказать о своих воспоминаниях о Си Цзиньпине, когда вы росли прямо по улице от него.
ВЭЙ, Мой отец не такого высокого уровня, как [его отец]. Но хотя Си Цзиньпин жил не в том же доме, что и я, он был знаком с моим младшим братом. Поскольку они были одного возраста, они были хорошими друзьями. Я мало что слышал о его деяниях, когда он был молод. Когда он был молод, он казался довольно безрассудным. Он производил безрассудное впечатление. И он был довольно умен, но он не любил читать. Такое впечатление у меня сложилось от моего младшего брата. Они были относительно близко.
ПОТТИНДЖЕР Я знаю, что вы действительно любите читать.Вы писали о том факте, что вы много читали социалистическую теорию и литературу, когда были учеником средней школы, прямо перед началом Культурной революции в 1966 году. Вы читали Маркса и Энгельса, Ленина, Мао и Сталина, и вы писали раньше, что, будучи учеником средней школы, вас действительно воспитывали, чтобы вы стали тем, кого вы назвали истинным фанатиком маоизма. Но в те годы у вас также развилась любовь к философии, и это помогло вам по-настоящему развить критические навыки, которые вы применили позже, чтобы пройти путь от маоиста до одного из самых выдающихся критиков маоизма и одного из самых выдающихся критиков Коммунистической партии. Как 16-летний Вэй Цзиншэн, фанатик маоизма, стал Вэй Цзиншэном, пожизненным диссидентом и активистом движения за демократию?
ВЭЙ Да, да. У тебя хорошая память. Я действительно люблю читать. Но когда я учился в школе, мне не нравилось читать книги по политике и философии. Мне нравилось читать романы. Я так много читал, что мне отказали в членстве в Юных пионерах [коммунистической молодежной организации]. Меня считали плохим учеником, который не слушал на уроках, а читал романы. Мне особенно нравились французский писатель Бальзак, американский писатель Марк Твен и др. Это одни из тех писателей, которые мне понравились. Также там был русский писатель Чехов. Мне очень нравились эти писатели.
Позже у нас был учитель политики, который вел политические занятия. Этот учитель был правым, любил дискутировать со студентами и часто проповедовал марксистские теории. Мы подумали, что то, что он сказал, не обязательно было правдой, верно? Поэтому несколько студентов начали читать о марксизме и ленинизме, чтобы поспорить с ним. Я так часто брал эти книги из библиотеки, что библиотекарь узнал меня. Мне был предоставлен доступ в книгохранилище. Мы читали очень быстро и участвовали в дебатах с нашим учителем.
Позже началась Культурная революция. В то время я все еще верил в марксизм. Я верил, что председатель Мао был прав, был великим, и так далее, и тому подобное. Позже, во время Культурной революции, мы стали первой группой Красной гвардии. Но всего за несколько месяцев нас предали Мао Цзэдун и Цзян Цин. Внезапно показалось, что мы уже не революционеры, а контрреволюционеры. Более того, родители многих наших одноклассников стали контрреволюционерами.
Итак, после предательства среди американской молодежи началось небольшое движение, движение, чтобы выяснить, был ли неправ председатель Мао, сбился ли он с пути Маркса и Ленина. Так что за это время, в том числе когда нас отправили в деревню, мы прочитали еще много книг Маркса, собрания сочинений Маркса и Энгельса, сочинения Ленина. Мы внимательно прочитали и тщательно обдумали это. Именно тогда я понял, что ошибка была совершена не Мао Цзэдуном, ошибка коренилась в Марксе. Вы не можете использовать самые отвратительные, жестокие средства, чтобы построить прекрасное общество. Это противоречиво само по себе.
Именно тогда я понял, это был момент, когда я отошел от коммунизма, когда я больше не считал коммунизм хорошим. Конечно, многочисленные случаи голодной смерти, свидетелем которых я был в сельской местности, также стали катализатором для изменения моего мнения.
ПОТТИНДЖЕР Итак, вы упомянули, что читали все эти романы, и это оказало на вас большое влияние. Я знаю, что Си Цзиньпин в те дни тоже читал роман. Это был социалистический роман из Советского Союза под названием «Как закалялась сталь». И эта книга, по-видимому, действительно оказала на него большое влияние, потому что, когда он совершил свою первую поездку в Россию после того, как стал лидером в 2012 году, он упомянул эту книгу специально для Владимира Путина как книгу, которая оказала на него огромное влияние. Интересно, почему Си Цзиньпин сделал совсем, совсем другие выводы о коммунизме и его будущем, чем те, которые сделали вы, учитывая, что вы были соседями, вы были погружены во многие из тех же доктрин.
ВЭЙ На самом деле, мы все любили этот роман. Этот роман очень сенсационный. В то время мы все твердо верили в коммунизм. Это такая сенсация, и нам всем это понравилось. Это было обычным явлением среди нас, молодых людей. Но через некоторое время, как я только что упомянул, я понял, что коммунизм — это неправильно. Затем, когда я снова подумал о романе, я понял, что роман тоже неправильный. Жертвовать собой ради ложного идеала — это преступление.
Говоря о Си Цзиньпине, возможно, его опыт ниспосланной молодежи был похож на мой, но он не пошел в армию. Позже я стал солдатом и рабочим. Он никогда не был солдатом или рабочим. Тем не менее, я думаю, что его идеи в 80-х или 90-х годах, вероятно, не сильно отличались от наших. Молодые люди моего поколения шли похожими путями и разделяли много схожих идей. Кроме того, он, вероятно, также участвовал в небольшом движении, о котором я только что упомянул, движении за переосмысление марксизма-ленинизма, и он не обязательно действительно верил в Коммунистическую партию. Но люди могут меняться, и люди меняются. Обстоятельства меняются. Например, я думал, что должен посвятить себя демократии и свободе в Китае, в то время как он решил стать чиновником. И, будучи чиновником, его интересы как чиновника определяют его растущую поддержку Коммунистической партии, вплоть до превращения в Коммунистическую партию. Он также хочет изменить Коммунистическую партию к худшему, чтобы она стала более отталкивающей, чем старая Коммунистическая партия, потому что этого требуют его интересы. Я встал на совершенно другой путь.
Вероятно, наши разногласия можно в основном объяснить нашими разными позициями. Есть китайская поговорка: “То, где кто сидит, решает, что кто думает”. Позиция человека может существенно повлиять на его мышление. Напротив, есть много молодых людей, которые разделили опыт Си Цзиньпина. Они также стали чиновниками, большими и маленькими бюрократами. Находясь на том положении, на котором они находятся, они поворачиваются к Коммунистической партии, потому что именно там лежат их интересы. Но теперь, когда их подвергают чистке, нападкам, они могут начать сомневаться. Опыт перечитывания марксизма в молодости, склонность отвергать марксизм могут снова оказать на них свое влияние.
ПОТТИНДЖЕР, можете ли вы изложить мысль Си Цзиньпина?
ВЭЙ Си Цзиньпин не особо задумывается. Честно говоря, это впечатление моего младшего брата о нем. Я не знал его хорошо. Наверху от нас жил Лю Хэ, сейчас он вице-премьер. Лю Хэ жил наверху, и он был знаком [с Си]. Эти двое, мой младший брат и Лю Хэ, они знали Си Цзиньпина относительно хорошо. Итак, согласно их описанию, Си Цзиньпин, похоже, не любил читать. Позже он хвастается, что читал то-то и то-то, но я так не думаю. Это ложь, чтобы повысить его имидж.
Я думаю, что как только он стал лидером Коммунистической партии, он пришел к пониманию того, что многие действия Мао Цзэдуна, вероятно, были более эффективными, чем действия Дэн Сяопина и Цзян Цзэминя. Реформы Дэн Сяопина и Цзян Цзэминя привели к экономическому росту, но как насчет идеологии? По их словам, люди пришли в замешательство и больше не так сильно доверяли Коммунистической партии и председателю Мао. Си, вероятно, считал это плохим положением дел. Он хочет восстановить тот авторитет, которым пользовался Мао Цзэдун. Все подчиняются одному человеку, все следуют за эстафетой. Вероятно, его нынешнее положение объясняет, почему он предпочитает именно так. Его отвращение к чтению и размышлениям, вероятно, тоже имеет к этому какое-то отношение.
ПОТТИНДЖЕР Я должен сказать, что я читал много речей Си Цзиньпина.Я читал речи, которые не были обнародованы немедленно, те, которые были адресованы Центральному комитету Коммунистической партии, в отличие от тех, которые он произносит, когда он обращается к толпе в Давосе, например, когда он обращается к иностранной толпе. Когда вы смотрите на выступления внутри страны, я должен сказать, у меня все еще может сложиться впечатление, что он убежденный ленинец, что он коммунист, что он не притворяется. Даже если вы правы в том, что он не полностью погружен в марксистскую теорию в самом широком смысле, он, безусловно, продемонстрировал способность постигать суть ленинской системы правления, сущность сталинизма, будучи способным очищать своих врагов и неуклонно, неуклонно подниматься все выше по этому скользкому полюсу власти. Поэтому я задаюсь вопросом, не будем ли мы недооценивать его, если скажем, что там на самом деле нет никакой идеологии?
ВЭЙ, говоря о его материале, во-первых, как только вы становитесь лидером, больше не имеет значения, есть ли у вас идеология. Ваши помощники напишут для вас. Они придумают что-нибудь для вас. Почему Ван Хунин всегда придумывает новые высказывания, новые мысли для них? Это работа для таких людей, как он, верно?
С другой стороны, семья Си Цзиньпина пережила свою долю несчастий. Его отец подвергался преследованиям в конце 1950-х годов, жестоким преследованиям. Учитывая его семейный опыт, он, вероятно, много слышал или многому научился в беспощадной политической борьбе внутри партии. Так он думает о методах Сталина — Мао Цзэдун многому научился у Сталина; не столько Марксу и Ленину, сколько Сталину. Сталинские методы чистки и угнетения привлекают его больше. Хотя его семья, включая его самого, пострадала от этих преследований, возможно, сравнимых с хорошо известным Стокгольмским синдромом, их страдания заставляют их верить, что эти методы верны, эффективны. Теперь он это понял. Он начал использовать эти методы преследования, от которых он страдал, на других. Это естественное развитие.
Тем не менее, в условиях одного и того же преследования члены разных семей могут выбирать разные направления. У моей семьи был похожий опыт. Мой отец тоже подвергался преследованиям. Он подвергся преследованиям в начале 1950-х годов, до его семьи. Но наше семейное воспитание, по крайней мере то, чему нас учила моя мать, заключалось в том, чтобы учиться не на плохом, а на хорошем. Хотя оба моих родителя были марксистами, они стремились к хорошим частям, относительно положительным частям в марксизме. Например, высокие идеалы, сострадание к людям, самопожертвование ради общества и т. Д. Это те вещи, с которыми мы в основном сталкивались.
Может быть, я точно не знаю, но, судя по его действиям сейчас, его семейное воспитание, возможно, в основном состояло из того, каким преследованиям подвергалась его семья во время межпартийной борьбы, почему их преследовали и как их преследовали. Возможно, он в основном сталкивался с такими вещами. И пребывание у власти, возможно, пробудило эти воспоминания.
Он медленно практиковал эти методы в течение своего долгого пребывания на посту чиновника. Китайцы называют это “теорией толстых черных”. Речь идет о том, как вести себя с другими, как строить заговоры против других и как запугивать других. Он, вероятно, становится все более опытным в этом со всей практикой. Таким образом, политический обман, который он использует, тот, который использовали Сталин и Мао Цзэдун для угнетения и преследования людей, возможно, является одним из видов [идеологии], которую он принимает.
ПОТТИНДЖЕР Перед 20-м съездом партии, который состоялся в прошлом месяце, вы сказали в некоторых своих интервью и твитах, что возможно, что Си Цзиньпин может не получить третий срок. Вот мы и здесь, теперь мы увидели результаты этого партийного съезда. Он не только получил третий срок, но и не определил преемника, что подразумевает, что он собирается на четвертый срок, а может и больше. Он полностью устранил нелоялистов из высших чинов Коммунистической партии. Вы недооценили его, и что, по-вашему, это предвещает?
ВЭЙ И действительно недооценил его. Я не ожидал, что он воспользуется такими изгоями, чтобы спровоцировать небольшой государственный переворот — дворцовый переворот. Он отказался от всех своих обещаний, данных другим членам руководства. В дополнение к третьему сроку он продвигал своих людей, чтобы окружить себя. То, что он будет использовать такие подлые уловки, чтобы остаться у власти, — это то, чего я не ожидал. Судя по тому впечатлению, которое он произвел на меня, когда был маленьким, он не должен был быть таким злым человеком. Но, как мы только что обсуждали, его семейное воспитание и многолетний опыт работы в качестве чиновника могли привести его на путь зла и все больше походить на Сталина и Мао Цзэдуна, даже превзойдя этих двоих в своем злодействе. Он преследует других с таким мастерством. Но теперь, хотя он и достиг своей цели, результат очень нестабилен, и [он] не может завоевать признание общественности. Без истинного признания у него мало легитимности. Едва ли имея какую-либо легитимность, его ждут очень трудные времена. Самая большая загадка для него — как контролировать эту Коммунистическую партию.
ПОТТИНДЖЕР В чем уязвимые места Си Цзиньпина сейчас? Он выглядит всемогущим или настолько близким к тому, чтобы быть всемогущим, как и любой китайский верховный лидер. Каковы его уязвимые места и какие уязвимые места Коммунистической партии Китая, которые, возможно, нам не очень легко увидеть?
ВЭЙ На первый взгляд, иностранцам Си Цзиньпин кажется всемогущим, обладающим огромным авторитетом. Для американцев президент, вступивший в должность президента, обладает соответствующими полномочиями. Другие должны доверять президенту и подчиняться приказам президента.
В Китае все по-другому. Занятие должности без доверия не приведет к послушанию. Китайские чиновники очень искусны в неповиновении, не будучи пойманными. Есть китайская поговорка: “Есть политика сверху, а есть контрмеры снизу”. У них есть разные способы справиться с этим. Когда другие не верят в вас, когда у вас нет доверия и вы не получаете признания, у вас большие проблемы. Ваши приказы могут вообще не выполняться. У других могут быть способы заставить ваши приказы раствориться в воздухе.
В таких обстоятельствах отсутствие доверия, доверия со стороны народа или авторитета среди народа является самой большой уязвимостью Си Цзиньпина. Коммунистическая партия имеет ту же самую большую уязвимость, что и Си Цзиньпин. Коммунистическая партия тоже не пользуется доверием. Он соглашается с вами, дает вам обещания, но не выполняет их. Когда я тогда встречался с [президентом Биллом] Клинтоном, мы говорили об этом. Я сказал Клинтону, что он не должен сначала предлагать Китаю выгодные условия. Вы должны держаться за эту услугу до тех пор, пока она не выполнит свои обещания. Вы можете передать деньги только после того, как получите товар. Если вы заплатите вперед, вы можете никогда не получить товар. Это самая большая характеристика двуличия Коммунистической партии. Конечно, это может обмануть американцев, европейцев, людей по всему миру. Легко обмануть людей один раз, но людей нельзя обманывать вечно, верно? Их нельзя обманывать вечно. Затем, как только люди потеряют к вам доверие, они могут не поверить вам, даже если вы говорите правду. Тогда вы в безвыходном положении.
ПОТТИНДЖЕР Некоторых людей можно обмануть всегда, но не всех.
Вы провели 18 лет в тюрьме. И в первый раз вы попали в тюрьму из-за своей роли в 1978 году в том, что стало известно как Движение за демократическую стену. Вы наклеили манифест на общественную стену и призывали к тому, что вы назвали Пятой модернизацией, которая не была включена в описание Дэн Сяопином вещей, необходимых Китаю для модернизации, таких как наука и технологии, промышленность и национальная оборона. Вы призывали к пятой модернизации, которая заключалась в демократии. Оглядываясь назад и рассматривая этот момент прямо сейчас, считаете ли вы, что Китай чувствовал себя ближе к демократии в 1978 году, или он чувствует себя ближе к демократии сейчас, в конце 2022 года?
ВЭЙ В то время мы были очень близки. Бао Тун тоже согласился со мной. По его словам, Коммунистическая партия в то время не знала, в каком направлении двигаться. Путь Мао Цзэдуна, путь Сталина — все знали, что это не сработает. Эти пути ведут к гибели нации. Но что тогда вместо этого?
В то время, по мнению Бао Туна, Коммунистическая партия могла бы выбрать путь демократии. Потому что эти коммунистические кадры, большие или маленькие, поднялись до своего положения под знаменем демократии, когда они были молоды. Они, включая Мао Цзэдуна, никогда не отказывались от знамени демократии, хотя на самом деле была введена диктатура. Но партия назвала это “большой демократией”, которая позволяет людям высказывать свое мнение, Размещать “плакаты с большими персонажами” и т. Д. И т. Д. В то время партия могла бы выбрать путь демократии. Это был реальный шанс.
К сожалению, Дэн Сяопин решил иначе. Он выбрал традиционный китайский путь, путь, на котором рыночная экономика возглавляется авторитарной политикой. Он знал, что рыночная экономика превосходит плановую экономику. В этом нет никаких сомнений. Но дебаты в то время, самый большой спор внутри Коммунистической партии, заключались в том, должны ли мы принять парламентскую демократию западного образца или продолжать идти по пути однопартийной диктатуры. Было много ветеранов-коммунистов, которые всю жизнь верили в коммунизм и считали, что однопартийное правление должно быть поддержано. В то время Дэн Сяопин предложил “четыре поддержки”, основным принципом которых было “поддерживать лидерство партии”. Вот как мы упустили эту возможность в то время. В 1989 году, когда народ восстал, требуя демократии, хотя Чжао Цзыян не обязательно был сторонником демократии, но, по крайней мере, он не хотел подавлять народ, он, возможно, выступал за компромиссы. Это была еще одна возможность, которую мы также упустили.
Теперь, при властном руководстве Си Цзиньпина, появилась новая возможность. Когда авторитарная политика угрожает не только массам, диссидентам, но и самим коммунистическим чиновникам, люди могут начать задумываться, есть ли другой путь? По крайней мере, чиновники в США не обязательно попадают в тюрьму просто из-за каких-то ошибок. Между тем, даже не совершая ошибок, чиновники Коммунистической партии могут быть отправлены в тюрьму просто из-за недовольства Си Цзиньпина. Для партийных чиновников американская система, по крайней мере, обеспечивает большую личную безопасность. Учитывая обстоятельства, возможно, все больше и больше чиновников Коммунистической партии Китая надеялись бы выбрать путь к демократии. Это не мое предположение, а вывод, основанный на полученной мной информации. Многие коммунистические чиновники поддерживают со мной контакт через друзей. Они надеются, что мы сможем сделать больше за пределами Китая, чтобы добиться изменений внутри Китая. Конечно, мы усердно работаем, но те, кто внутри [Китая], не знают о проблемах, с которыми мы сталкиваемся, в то время как мы четко знаем, с какими трудностями они живут в Китае.
Хотя такая возможность существует, исход зависит от того, какой выбор сделает международное сообщество. Если США продолжат выбирать деловые интересы и терпеть авторитаризм, будь то Коммунистическая партия Китая или Саудовская Аравия, если их терпят ради прибыли для бизнеса, глобальная демократия неизбежно пойдет на убыль. Роль моделей становится все более очевидной для всех. Если вы несерьезно относитесь к демократии, зачем нам бороться за нее зубами и ногтями? Поэтому я думаю, что США, как маяк демократии, играют первостепенную роль. Примеры других моделей демократии, таких как демократические европейские страны, Япония и Тайвань, также важны. Если эти модели не оправдают своей репутации, я думаю, что демократия в Китае также пострадает.
ПОТТИНДЖЕР При Си Цзиньпине Пекин создал систему наблюдения, которая, вероятно, является более совершенной, чем все, что мы видели раньше. Бывший сотрудник Центральной партийной школы Цай Ся назвал это изысканным тоталитаризмом. Есть ли путь к моменту, подобному моменту, начавшемуся с движения за демократическую стену, и 1980-х, которые вы только что описали? Есть ли способ в такой момент вернуться в Китай в свете того факта, что у вас всепроникающая, глубоко навязчивая слежка с помощью технологий, предоставляемых Силиконовой долиной и финансируемых Уолл-стрит?
ВЭЙ В том, что сказала Цай Ся, есть определенный смысл, но она довольно пессимистична.Высокотехнологичная слежка, которую Си Цзиньпин использует для контроля над обществом, приводит к убеждению, что свергнуть режим, используя традиционную тактику, становится все труднее, даже невозможно. Но проблема в том, что высокие технологии доступны не только Си Цзиньпину. Массы тоже могут овладеть этим. Участники сопротивления также могут использовать эти высокотехнологичные средства. Обе стороны пользуются равными возможностями. Ключ к разгадке заключается в том, достаточно ли уверенности в себе, чтобы предпринять действия по свержению Коммунистической партии. Но, конечно, Цай Ся и некоторые другие друзья не всегда разделяют одно и то же мнение. Они настроены против Си, но не против коммунизма. Они выступают против Си Цзиньпина, но не против Коммунистической партии. Они думают, что такая позиция может быть принята большим количеством людей. Но я считаю, что нам нужно противостоять не только Си Цзиньпину, но и Коммунистической партии. Если бы мы могли избавиться от Си Цзиньпина, Коммунистическая партия тоже долго не протянет, конец будет близок. По крайней мере, когда дело доходит до этого, Коммунистическая партия может реформировать себя, создавая тем самым возможность для демократии. Я все еще настроен относительно оптимистично. Я не верю, что Си Цзиньпин мог контролировать все. Особенно, когда вам никто не доверяет и вам все еще нужны люди для управления системой наблюдения, будут ли они лояльны к вам? Так что, я думаю, возможности все еще есть.
ПОТТИНДЖЕР Вы напомнили мне, что в 1999 году, когда Соединенные Штаты обсуждали, следует ли расширять постоянные нормальные торговые отношения с Китаем, прокладывая путь для вступления Китая во Всемирную торговую организацию, вы тогда предупредили членов Конгресса.Вы сказали, что закрытая тирания Китая при Мао Цзэдуне была ужасной для китайского народа. Но то, что вы назвали открытой тиранией, которую ввел Дэн Сяопин, будет очень, очень опасным для демократий во всем мире. Это было в 1999 году. Должен сказать, оглядываясь назад, похоже, что это было довольно пророческое предупреждение. Не могли бы вы немного рассказать об этом, об угрозе демократии сегодня в результате открытой тирании Пекина, и о том, не угрожает ли Си Цзиньпин, возможно, непреднамеренно подорвать то, что вы считаете очень проблематичной формой тирании извне?
ВЭЙ Последние 20 с лишним лет доказали, что открытая тирания еще лучше обманывает.За эти 20 с лишним лет крупные западные компании инвестировали в Китай и нарисовали красивую картину Китая для внешнего мира. Многие американцы поверили в это, тем самым ослабив свою бдительность в отношении Китая. Многие ученые также выступают за Китай. Проникновение Китая в США привело к проблемам в здоровье американской системы. Теперь американцы начинают понимать, насколько серьезно это проникновение. Это близко к тому, чтобы взять под контроль наш режим, наше мышление. Эта ситуация, это именно результат открытой тирании Дэн Сяопина.
Напротив, по мере того, как Си Цзиньпин закрывает страну, все больше и больше людей могут увидеть истинное лицо авторитарного режима, опасность, которую он представляет для США и соседних с ними стран. Кроме того, без поддержки народа он может становиться все более слабым, и это парадоксально не так опасно, как открытое общество при Дэн Сяопине. Поэтому прямо сейчас у людей есть лучшая возможность противостоять Коммунистической партии.
ПОТТИНДЖЕР Я не мог не заметить, что Си Цзиньпин в конце этого партийного съезда говорил о штормовых морях впереди. И я не мог не думать о Тайване в этом контексте. Как вы думаете, каковы намерения Пекина и Си Цзиньпина в отношении Тайваня на его третий пятилетний срок?
ВЭЙ, по расчетам Си Цзиньпина и его клики, сейчас, возможно, представляет наилучшую возможность для нападения на Тайвань. Потому что внимание США и других западных стран сосредоточено на Украине, где война вряд ли закончится в ближайшее время, и куда США будут вкладывать больше помощи. Если он начнет войну против Тайваня сейчас, ему нужно подумать, отправят ли США и Япония помощь Тайваню.
Китайские лидеры годами говорили об ”освобождении Тайваня», и почему они никогда не предпринимали этот шаг? США являются решающим фактором в принятии этого решения. Они не могут победить США Любой шаг против Тайваня может вызвать жестокое возмездие со стороны США, но сейчас внимание Соединенных Штатов сосредоточено в другом месте. Это открывает важное окно возможностей для Си Цзиньпина. Поэтому он отчаянно мобилизуется для войны.
Всего несколько дней назад, когда он посетил объединенный оперативный командный центр Центрального военного совета, он сказал армии сосредоточиться на подготовке к войне и одержать победу. Он видит прекрасную возможность. С другой стороны, на внутреннем фронте мы только что говорили о том, как сильно его ненавидят и ненавидят. У него нет доверия — ни среди людей, ни среди бюрократов. Как бы вы выпутались из этой головоломки? Те, кто у власти, всегда прибегали к простому методу — развязать внешнюю войну, которая может немедленно ослабить внутренние конфликты. Каким бы глупым ни был Си Цзиньпин, он это понимает. Если он этого не сделает, другие обязательно напомнят ему об этом. Он начал бы войну с Тайванем, хотя бы для того, чтобы стабилизировать свой режим. Поэтому мы должны оставаться бдительными, мы не можем терять бдительность.
ПОТТИНДЖЕР, может быть, мы могли бы закончить некоторыми вашими размышлениями о том, какова роль китайского диссидента сегодня — китайского диссидента в изгнании, в частности, такого, как вы?
ВЭЙ Мое мышление сформировалось еще до того, как я покинул Китай. Почему я согласился на то, чтобы меня выслали из Китая в США? Во-первых, я считаю, что движение за демократию за рубежом имеет первостепенное значение. Мобилизация международного давления дает внутренним диссидентам некоторое пространство для маневра. Коммунистическая партия боится мирового общественного мнения. Так было всегда, с самого начала. Партия говорит о том, что она ничего не боится на международной арене, но она в ужасе. Это “заслуга” Коммунистической партии — она знает, что не может оттолкнуть весь мир. Поэтому важной задачей для нас за рубежом является мобилизация международного сообщества для оказания давления на Коммунистическую партию.
Еще одна важная задача — облегчить поток информации для внутренней аудитории, например, о том, как выглядит демократия в Америке и почему она хороша. Мы используем все каналы. В настоящее время появляется все больше и больше каналов, включая социальные сети. У меня сотни тысяч подписчиков в моем Твиттере, и половина из них пользуется Твиттером через VPN. Они посылают свои приветствия, так что я знаю, что они родом из Китая. Именно так мы передаем информацию и обсуждаем проблемы с людьми внутри Китая, объясняем вопросы, которые они находят непонятными. Я думаю, что это также очень важно для будущей демократизации. Потому что демократия в Китае может быть установлена только народом Китая. Это не может зависеть от людей за границей. Большинство из тех, кто находится за границей, никогда не смогут вернуться. Чем больше люди в Китае будут знать, тем более гладким будет процесс установления демократии. Итак, это важная часть нашей работы. Эти две наши главные задачи.
